 |
||
|
Опубликовано на портале культуры и искусства kultura.az
2 декабря 2009 года
Сочинение Ф.Караева, посвященное памяти двух Мастеров, вызвало живой слушательский отклик. Редактор нашего Портала Ульви Мехти обратился к ведущим российским композиторам старшего поколения, членам московской Ассоциации Современной Музыки и музыковедам, занимающимися проблемами современной музыки, с просьбой поделиться своими впечатлениями от прослушанного опуса.
Виктор Екимовский (президент АСМ):
Ещё одно открытие Фараджа Караева. Ещё одно понимание того, что талант всегда способен вещи простые и давно знакомые преподать самым неординарным и парадоксальным образом. Не устаю поражаться умению Фараджа быть всегда оригинальным и всегда увлекающим в свою композиционную ауру.
Александр Вустин:
Фарадж — один из самых любимых моих композиторов. Порой кажется, что наши музыкальные мироощущения, при всей их разности, ясны и прозрачны. И вот сегодня я вновь ощутил, что могут меняться времена, эпохи, композиционные приёмы и выражения. Одно лишь остаётся неизменным: быть самим собой и хранить верность музыке. На мой взгляд, это и есть смысл музыкального Приношения Фараджа.
Игорь Кефалиди:
И снова понимание того, что музыка — игра светотени, что музыка — тончайшие грани и переливы оркестровых тембров и оттенков, что музыка — явление, где звук всегда больше, объемнее и многограннее того, что видишь и осязаешь. Потому что снова Фарадж Караев!
Сергей Павленко:
Предельно кратко — ничего, кроме сопричастия к искусству подлинному и искреннему. Кажется, сложнее преподнести что-то более музыкальное Шнитке и Денисову, чем преподнёс им Фарадж.
Подготовив к публикации эти высказывания, мы решили дополнить материал и задать композитору достаточно неудобный вопрос:
Ульви Мехти: Фарадж Караевич, здесь приведены высказывания композиторов, которые являются не только Вашими единомышленниками, но также и Вашими друзьями. Нет ли в этой ситуации момента коллегиальности и желания близких Вам людей «выдать» дежурные комплименты? Это ведь вполне обычная ситуация после премьеры.
Ф.К.: Надо знать этих людей! Будь что-либо в моем сочинении, по их мнению, нескладно сложено, они не оставили бы это мнение при себе. Любая мелочь, небольшой штрих — и мне бы не поздоровилось, поверьте! Такое на наших АСМовских заседаниях бывало, и именно за беспристрастность, предельную честность и принципиальность я отношусь к ним и с уважением, и с любовью. Оценки моих коллег всегда профессиональны, от них не услышишь таких пошлых слов, как, скажем, «музыка приговорена к мировому успеху», недавно выданных в адрес одного из азербайджанских composer’ов и сладострастно растиражированному бакинской прессой.
Вот, как прокомментировали услышанное музыковеды.
Григорьева Галина Владимировна
(доктор искусствоведения, профессор МГК им.П.И.Чайковского):
Это музыка, исполненная тембрового почитания. Исключая малейший намёк на цитатность, она удивительным образом создаёт атмосферу посвящения. Вместе с тем, и вне контекста концерта inmemoriam самоценность караевского Vingtans неоспорима ― это опус Мастера, в совершенстве владеющего своим Ремеслом.
Сниткова Ирина Ивановна
(кандидат искусствоведения, доцент РАМ им. Гнесиных):
«Ностальгия» — одно из самых «трудных» и трагических сочинений Фараджа Караева. Мне кажется, оно весомее по смыслу, чем собственно ностальгия. В нём нет той ускользающей и печальной (до слёз!) красоты, как в «Моцарте на Карловом мосту»; в нём, скорее, тяжесть вещества жизни, как это мог бы назвать Платонов, и труд по его медленному, миллиметр за миллиметром, преодолению. Это мучение одной мыслью и в конце всё тот же «вопрос, оставшийся без ответа» с караевскими фирменными росчерками. Внутренний сюжет этого сочинения — спровоцированное жанром Inmemoriam трагическое ощущение итога жизни двух (и не только двух!) великих мэтров. Это медитация на неизживаемую тему: органическое «несовпадение» Мастера с действительностью и его «крест».
Думаю, для музыки Фараджа Караева это самая важная тема.
Вновь вопросы к Ф.Караеву
Ульви Мехти: Вы испытывали волнение перед премьерой?
Ф.К.: Обычно мне удается сохранить внутреннее спокойствие — сочинение завершено, что сделано, то сделано, и изменить теперь уже ничего невозможно. Но на это раз мне было не по себе: исполнение опуса в одном концерте с музыкой высокочтимых мной Мастеров и посвященного их памяти, более чем ответственно… И даже после исполнения, несмотря на аплодисменты и теплый прием зрительного зала, я долго не мог понять, хорошо ли то, что я сделал, или же… провал?..
И лишь реакция моих коллег и их теплые слова привели меня в равновесие.
А слова Галины Владимировны Григорьевой, супруги покойного Эдисона Васильевича Денисова, тронули чисто по-человечески.
У.М.:Как, по Вашему мнению, справились дирижер и оркестр с таким непростым для исполнения сочинением?
Ф.К.:Могу сказать, что исполнение было выше всяких похвал. И в этом, конечно, заслуга полностью принадлежит Главному дирижеру и художественному руководителю коллектива Валерию Полянскому, не только великолепному музыканту, но и опытному педагогу и наставнику. Его умение выстроить репетиционный процесс меня просто поразило. Достаточно сказать, что для репетиций маэстро потребовал четыре (!) партитуры. Кроме основной дирижерской, отдельно и для каждой группы — для деревянных и медных духовых и для струнных. Прежде чем были начаты общеоркестровые репетиции, каждая группа занималась отдельно с концертмейстерами и ассистентом дирижера. И когда Полянский начал общие репетиции, партии оркестрантами были отлично подготовлены — такое ответственное отношение музыкантов к материалу нечасто встретишь.
А вечером внутренняя уверенность и железная воля маэстро были мгновенно «подхвачены» оркестрантами. И сыграно было просто здорово!
|
||
 |
||
|